Подводные пастбища Персидского залива сегодня активно используются дюгонями – крупными морскими млекопитающими, родственными ламантинам. Они питаются морской травой, оставляя характерные следы на дне. Недавнее исследование окаменелостей из Катара показало, что морские коровы, обитавшие в этих водах более 20 миллионов лет назад, формировали окружающую среду аналогичным образом.
Результаты этого исследования, опубликованного 10 декабря в журнале PeerJ, стали итогом совместной работы учёных из Национального музея естественной истории Смитсоновского института и Катарских музеев. В процессе работы команда также идентифицировала ранее неизвестный вид древней морской коровы, которая была значительно меньше современных дюгоней.
Николас Пайенсон, куратор ископаемых морских млекопитающих Национального музея естественной истории и один из ведущих авторов исследования, отмечает: «Мы обнаружили далёкого родственника дюгоней всего в десяти милях от залива, где сегодня находятся луга морской травы – их основная среда обитания. Эта часть света на протяжении последних 21 миллиона лет остаётся идеальным домом для морских коров – просто со временем эту нишу занимали разные виды».
Дюгони (Dugong dugon) отличаются плотным телом и направленной вниз мордой, усеянной чувствительными волосками, помогающими им находить пищу. По внешнему виду они напоминают ламантинов, однако их хвост служит ключевым отличием: у ламантинов он округлый, веслообразный, а у дюгоней – дельфиноподобный, с лопастями. Примечательно, что дюгони и ламантины генетически ближе к слонам, чем к дельфинам, китам и морским свиньям.
Эти травоядные обитатели прибрежных мелководий распространены от Западной Африки до Индо-Тихоокеанского региона и северной Австралии. Самая крупная популяция дюгоней живёт в Персидском заливе, где их постоянное выпасное поведение перемешивает донные отложения, высвобождая питательные вещества, что благотворно влияет на окружающие морские экосистемы.
Ископаемые данные свидетельствуют, что предки морских коров питались водными растениями на протяжении примерно 50 миллионов лет. Несмотря на столь долгую историю, современные дюгони в Персидском заливе сталкиваются с серьёзными угрозами. Их порой случайно вылавливают местные рыбаки, а развитие прибрежных территорий негативно сказывается на акваториях, где они пасутся. Кроме того, повышение температуры воды и рост солёности представляют дополнительную угрозу для лугов морской травы, от которых зависят дюгони.
Ферхан Сакал, руководитель отдела раскопок и управления объектами в Катарских музеях и соавтор исследования, подчеркивает, что важнейшая информация о прошлых морских травяных экосистемах сохранена в геологических отложениях региона. Он выражает надежду: «Если мы сможем извлечь уроки из прошлых записей о том, как сообщества морской травы переживали климатические стрессы или другие серьёзные нарушения, такие как изменения уровня моря и солёности, мы сможем установить цели для лучшего будущего Персидского залива».
Учёные особо полагаются на ископаемые кости для изучения этих древних сред, поскольку мягкие листья морской травы редко оставляют следы в геологической летописи.
Одним из наиболее значимых источников таких окаменелостей является Аль-Мазхабия (Al Maszhabiya) – местонахождение на юго-западе Катара. Геологи впервые обнаружили этот участок в 1970-х годах во время геологоразведочных работ, ошибочно приняв найденные кости за останки рептилий. Однако когда палеонтологи повторно обследовали район в начале 2000-х, они идентифицировали кости как принадлежащие древним морским коровам.
По словам Сакала, сотрудники его ведомства называли эту местность «кладбищем дюгоней». «Но тогда мы и представить не могли, насколько богатым и обширным на самом деле оказалось это костное ложе», – добавляет он.
В 2023 году, получив необходимые разрешения, Пайенсон, Сакал и их команда провели детальное исследование этого участка. Окружающие слои породы указывают, что окаменелости относятся к раннему миоцену, примерно 21 миллион лет назад. В то время эта территория представляла собой мелководное море, населённое акулами, рыбами, похожими на барракуд, доисторическими дельфинами и морскими черепахами.
Команда зафиксировала останки морских коров более чем в 170 различных точках местонахождения. Пайенсон называет Аль-Мазхабию самым насыщенным известным скоплением ископаемых морских коров. Он сравнивает его с Сьерро-Бальена в пустыне Атакама в Чили, где он и другие исследователи ранее обнаружили крупную коллекцию окаменелостей китов.
Хотя найденные кости схожи с останками современных дюгоней, они также имеют отличия. У древних животных присутствовали кости задних конечностей, которые были утрачены живыми дюгонями и ламантинами в ходе эволюции. Доисторический вид также обладал более прямой мордой и меньшими бивнями.
Команда официально присвоила морским коровам из Аль-Мазхабии название нового вида – Salwasiren qatarensis. Родовое название отсылает к заливу Сальва, прилегающему участку Персидского залива, где обитают современные дюгони. Хотя залив Сальва омывает берега нескольких стран, видовое название qatarensis отдаёт дань уважения Катару, где были обнаружены окаменелости.
«Использование названия страны для вида представлялось вполне уместным, поскольку оно ясно указывает на место обнаружения окаменелостей», – поясняет Сакал.
По оценкам исследователей, Salwasiren весил около 113 килограммов, что сопоставимо с весом взрослой панды или боксёра-тяжеловеса. Даже при таком размере он был относительно мал по сравнению с некоторыми современными дюгонями, чей вес может быть почти в восемь раз больше.
Окаменелости подтверждают существование обильных травяных лугов в регионе более 20 миллионов лет назад, в период, когда Персидский залив отличался высоким морским биоразнообразием. Морские коровы, питаясь и перемешивая донные отложения, способствовали поддержанию этих подводных экосистем.
«Плотность костного ложа Аль-Мазхабии даёт нам чёткий ключ к пониманию того, что Salwasiren играл роль «инженера экосистемы» морской травы в раннем миоцене так же, как это делают дюгони сегодня», – подчёркивает Пайенсон. «Произошла полная смена эволюционных акторов, но не их экологических ролей».
Пайенсон также отмечает, что окаменелости морских коров часто встречаются в смешанных группах видов, что делает вероятным обнаружение дополнительных родственников дюгоней при дальнейшем исследовании местонахождения.
Сакал надеется, что дальнейшее сотрудничество между Катарскими музеями и Смитсоновским институтом приведёт к новым открытиям в Аль-Мазхабии и других соседних местах. Защита данного объекта является приоритетной задачей, и команда планирует номинировать его на включение в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Фейсал Аль-Наими, соавтор и директор Департамента археологии Катарских музеев, добавляет: «Дюгони – неотъемлемая часть нашего наследия, не только как живое присутствие в наших водах сегодня, но и в археологической летописи, которая связывает нас с прошлыми поколениями. Находки в Аль-Мазхабии напоминают нам, что это наследие не ограничивается одной лишь памятью или традицией, но простирается глубоко в геологическое время, подтверждая вечную связь нашего народа с природным миром. Сохраняя и изучая этих замечательных существ, мы также оберегаем историю, которая говорит об идентичности нашей нации, её стойкости и неразрывной связи с морем».
Чтобы сделать данные общедоступными, Пайенсон и Сакал сотрудничали с Офисом программы оцифровки Смитсоновского института для создания цифровых сканов нескольких мест раскопок, а также ископаемых черепа, позвонков, зубов и других частей скелета вновь описанного вида. Эти 3D-модели доступны для изучения на открытой платформе Smithsonian Voyager, которая также включает интерактивные образовательные материалы и виртуальный тур по месту раскопок.
В числе авторов исследования – учёные из Офиса программы оцифровки Смитсоновского института, Stone Ridge School of the Sacred Heart, Техасского университета A&M в Галвестоне, Техасского университета A&M College Station и Музея естественной истории округа Лос-Анджелес. Работа была выполнена при поддержке соглашения о сотрудничестве между Смитсоновским институтом и Катарскими музеями, а также получила дополнительное финансирование от Национального музея естественной истории и Катарского национального исследовательского фонда.
