Повседневная жизнь человека немыслима без осознанного опыта. Иногда этот опыт приятен – например, когда чувствуешь тепло солнца на коже или слушаешь пение птиц. В другие моменты он болезнен – будь то физическая травма, как ушиб колена на лестнице, или затяжная эмоциональная борьба с хроническим пессимизмом. Это поднимает фундаментальный вопрос: почему у живых существ вообще развилась такая форма восприятия, включающая удовольствие, боль и даже сильные страдания?
Согласно Альберту Ньюэну и Карлосу Монтемайору, сознание проявляется в трёх различных формах, каждая из которых выполняет свою уникальную функцию: базовое возбуждение, общая бдительность и рефлексивное (само)сознание. Ньюэн отмечает, что базовое возбуждение появилось первым в ходе эволюции. «Эволюционно, базовое возбуждение развивалось как первичная функция, призванная приводить тело в состояние тревоги в угрожающих жизни ситуациях, чтобы организм мог выжить», – объясняет он. Здесь ключевую роль играет боль. «Боль – это чрезвычайно эффективное средство для восприятия повреждений тела и сигнализирования о связанной с этим угрозе для его дальнейшего существования. Это часто запускает реакцию выживания, такую как бегство или замирание».
Более позднее эволюционное развитие – это общая бдительность. Эта форма сознания позволяет индивиду сосредотачиваться на одном важном сигнале, отфильтровывая при этом все остальные. Например, если человек с кем-то разговаривает, но внезапно замечает дым, его внимание немедленно переключается на дым, поскольку он начинает искать его источник. Как объясняет Карлос Монтемайор, «это даёт возможность познавать новые корреляции: сначала простые, причинно-следственные связи, например, что дым исходит от огня и указывает, где находится очаг пожара. Но целенаправленная бдительность также позволяет нам выявлять сложные, научные корреляции».
Человек и некоторые другие животные идут дальше, развивая рефлексивное (само)сознание. В своей более продвинутой форме эта способность позволяет индивидам думать о себе, вспоминать прошлое и предвидеть будущее. Она также делает возможным построение ментального образа самого себя и использование этого образа для принятия решений и составления планов. Ньюэн подчёркивает: «Рефлексивное сознание, в своих простых формах, развивалось параллельно двум базовым формам сознания. В таких случаях сознательный опыт сосредоточен не на восприятии окружающей среды, а скорее на сознательной регистрации аспектов самого себя». Эти аспекты включают состояния тела, восприятия, ощущения, мысли и действия.
Простой пример рефлексивного сознания – узнавание себя в зеркале. Человеческие дети обычно развивают эту способность примерно к 18 месяцам. Она также наблюдалась у некоторых животных, включая шимпанзе, дельфинов и сорок. По своей сути, рефлексивный сознательный опыт способствует социальной интеграции и координации с другими, помогая индивидам функционировать в группах.
При этом последние исследования показывают, что сознание не является исключительно человеческой прерогативой. Работы Джанамарко Мальдарелли и Онура Гюнтюркюна, например, демонстрируют, что птицы также могут обладать базовыми формами сознательного восприятия. Их изыскания выделяют три основные области, в которых птицы проявляют сильное сходство с млекопитающими: сенсорное сознание, базовые структуры мозга и формы самосознания.
Исследования сенсорного сознания показывают, что птицы не просто автоматически реагируют на стимулы – они, по-видимому, обладают субъективным опытом. Когда голубям показывают визуально двусмысленные изображения, они чередуют различные их интерпретации, совсем как люди. Исследования ворон предоставляют дополнительные доказательства. Определённые нервные сигналы в их мозгу отражают то, что воспринимает животное, а не сам физический стимул. Если ворона иногда сознательно обнаруживает стимул, а иногда нет, специфические нервные клетки реагируют в соответствии с этим внутренним опытом.
Мозг птиц также содержит структуры, поддерживающие сознательную обработку, хотя их анатомия и отличается от анатомии млекопитающих. Гюнтюркюн поясняет: «Птичий эквивалент префронтальной коры, NCL, чрезвычайно связан и позволяет мозгу интегрировать и гибко обрабатывать информацию». Он добавляет: «Коннектом переднего мозга птиц, который представляет собой совокупность потоков информации между областями мозга, имеет много общего с млекопитающими. Таким образом, птицы соответствуют многим критериям общепринятых теорий сознания, таких как теория глобального нейронного рабочего пространства».
Более свежие эксперименты указывают на то, что птицы могут также демонстрировать формы самовосприятия. В то время как некоторые виды врановых проходят классический зеркальный тест, другие исследования используют альтернативные подходы, которые лучше отражают естественное поведение птиц. Эти эксперименты раскрывают дополнительные формы самосознания у разных видов. Гюнтюркюн отмечает: «Эксперименты показывают, что голуби и цыплята различают своё отражение в зеркале и настоящего сородича, и реагируют на них в зависимости от контекста. Это признак ситуативного, базового самосознания».
В совокупности эти данные позволяют предположить, что сознание возникло не недавно и не исключительно у человека. Напротив, оно, по всей видимости, является древней и широко распространённой чертой эволюции. Птицы демонстрируют, что сознательная обработка может происходить без коры головного мозга и что очень разные мозговые структуры могут приводить к схожим функциональным результатам.
